это все так странно...
чанук крутит в руках маленький конвертик нежного кремового цвета на которым красивой каллиграфией с золотым теснением выведено "приглашение". он открывает , тянет наружу за самый уголок плотную карточку с хорошо знакомым текстом, в самом начале которого красуется его имя, и еще раз пробегается по тексту глазами. через три недели их друг женится на девушке, которую встретил пару лет назад, кажется в собственном офисе, у кулера. ничего примечательного. ни в их отношениях, ни в том, что они решился жениться. если честно, как-то между собой, сам чанук ставил на такой исход уже спустя полгода их с миной знакомства и немного недоумевал, почему на прошлое рождество вместо заветной коробочки он подарил ей сумку. дурак...
фыркает, видимо слишком громко, чем обращает внимание на себя.
— мы не знали как лучше оформить ваши приглашения, поэтому сделали персональные, — новая пассия киёна с первого взгляда показалась искренней и потому быстро смогла влиться в давно сплоченный круг, который собрался еще в университете и окончательно оформился к выпуску из него. новые лица почти не появлялись, лишь изредка кто-то решался привести с собой свой персональный плюс один. мина задержалась дольше остальных. сейчас она выглядит вполне себе органично, складывает руки на столе и потягивает пиво из высокого стакана.
— а да, не парьтесь, — чанук отмахивается добродушно и наклоняется в чужую сторону, рассматривает в руках чонсока точно такой же, но расписанный персонально для него конверт. все за этим столом понимают, почему именно так и объяснять давно никому ничего не приходилось, — я больше удивлен, что вы притащили их сюда, а не отправили по почте.
— так быстрее и потом, мы не часто собираемся, — подает голос киён с другого конца стола, он только что выловил официанта с последней заказанной порцией мяса и пива. на этот раз точно последней. во всяком случае чанук обещает так себе самому и осторожно поглядывает на часы. завтра рано вставать.и хоть теперь ему понятно, почему друзья все же настояли на встречу в четверг, но работу, а тем более важное совещание завтра утром даже такие новости как чужая свадьба не отменяют, — было бы здорово собираться как раньше.
— придется бросить работу и податься в студенты. это без меня, второй раз я через это проходить не готов, — наконец-то наигравшись с конвертом, чан прячет в карман своего пиджака  и тянется к початой кружке пива, которую он мучает весь вечер. пиво в ней выдохлось и уже совсем не привлекает. сегодня он не пьет много. во-первых, из-за плотного расписания завтра утром в котором ему бы хотелось сохранить ясность ума, а отсутствие похмелья стало бы прекрасным бонусом; во-вторых, сегодня его очередь быть водителем, пока машина чонсока на станции тех обслуживания, ждет своей очереди на замену масла и фильтров. готова она будет лишь завтра, поэтому придется подбросить его и до работы.
— как будто тебе было плохо там, вы между прочим там и познакомились, разве нет? — хэвон немного неаккуратно машет рукой с кружкой пива и пара мелких капель попадают на воротник его рубашки, — надо же... сколько времени прошло.  у меня не получается повстречаться с даже ста дней. а вы?
— а мы что? мы же только к выпуску и съехались, так что само то время было очень неопределенным, — чан поживает плечами и протягивает руку вперед, чтобы зацепить палочками кусок говядины побольше и закинуть себе в рот. к счастью в еде можно себя не ограничивать, в отличие от алкоголя.
— не скажи... вот смотри, — хэвон, мотает головой и двигается ближе, — за десять лет борам успела дважды развестись и даже родить, донгсун жениться и развестись, а еще три раза поменять работу. я, не считал сколько раз мне приходилось расставаться с кеме-то. даже киён, познакомился с хорошей девушкой и через три недели женится, а вы как сцепились, так и держитесь. это что получается?
— что? — чан пережевывает еще один кусок и запивает глотком уже теплого пива, морщится не слишком довольно.
— вы с чонсоком самая стабильная парочка из всех, что мы знаем. завидую вам. искренне, но по-хорошему. давайте еще выпьем?
— а... ты об этом... тут не поспоришь, — посмеивается и хлопает дружески по плечу, — не переживай, встретишь ты еще того самого и все у вас будет.
десять лет. чанук об этом задумывается так редко, что сам не понимает как внушительно звучит такое огромное число. он не может вспомнить чем же занимался столько же долго. бокс он забросил спустя восемь лет. легкая атлетика отлетела еще раньше, через три. на своей новой работе чанук держится всего лишь четвертый год, в армии провел чуть меньше двух. получается, его совместная жизнь с чонсоком и прада самый длительный период, что ему приходилось переживать?

чонсок в чем-то прав. их сближение никогда не было легким. наоборот, тернистое, нестабильное, словно кривая кардиограмма сердечника. им пришлось через многое пройти и многому научиться, чтобы сейчас вот так, смеясь, рассуждать о сплоченности и стабильности.
тогда никто на них не ставил, даже они сами.

чанук в ответ на похвалу только хмыкает себе под нос и неловко ударяется зубами о край стеклянного стакана, пока ладонь чонсока хлопает его по бедру. разумеется молодцы, мало кто за этим столом готов будет оспорить данный факт, разве что хэвон, который был непосредственным свидетелем их стремительно разворачивающейся драмы и точно знал как невыносимы могут быть они по отдельности и еще хуже вместе. кажется, он до сих пор не простил за то, что у них получилось сбить с толку его безупречно-работающий гей-радар.
— ты не идешь? — киён хлопает по плечу, выбираясь из-за стола, вслед за предложением чонсока перекурить. чанук в ответ машет раскрытой ладонью и в два глотка наконец-то заканчивает мучить теплое невкусное пиво, — все еще? с ума сойти.
— да, в отличие от некоторых, — морщится от горького привкуса на языке и посмеивается многозначительно. ему только в радость напомнить, о том, что когда-то смог взять себя в руки и завязать с вредной привычкой — единственный случай, который не надоедает вспоминать в любой удобной для этого ситуации. если честно, то этим своим достижением чанук гордится искренне, а еще временами бесится от того как сильно ему хочется на все плюнуть и попросить чонсока поделиться очередной сигаретой.  единственный выход для себя находит в ворчливом недовольстве всем, что с курением связано, хотя окружающие приходят в почти кататонический восторг от такой выдержки.

— я заплачу, — когда посиделки лениво сворачиваются, чан достает карту и манит ладонью официанта с терминалом ближе к себе. обычно они разбивают счет на всех, но сегодня решает этого не делать и закрывает самостоятельно. слишком редко удается собраться вместе, слишком много сложностей в последнее время. у киёна и мины бесконечно раздутый бюджет на свадьбу, хэвон вновь рвет едва начавшиеся отношения, донгсун все еще пытается прижиться на новом рабочем месте, а борам... ее кажется, жизнь потрепала больше всего, чанук ей улыбается и помогает надеть пальто, — ты в порядке?
— ну... как тебе сказать, на четвертом десятке возвращаться жить к родителям такое себе мероприятие. они уверены, что мне не стоило разводиться во второй раз, — отвечает ему улыбкой полной усталости от всех свалившихся на нее за последнее время проблем, — иногда завидую сонын, ей всего лишь четыре и ее не волнует ничего кроме котят, а я... просто устала.
— не дави не себя, — чанук приобнимает подругу за плечо, на ощупь, кажется, что она успела сильно похудеть, — ты всегда можешь обращаться к нам. мы поможем, — бормочет, доверительно, склоняясь ближе и ведет ее на выход из забегаловки. вслед за ними на улицу вываливается остатки компании. вместе они тратят еще несколько минут, прежде чем начать медленно и неохотно расползаться в разных направлениях, до следующей встречи.
— тебя подвезти? — все так же тихо интересуется, в ответ получая вежливый отказ. борам говорит, что уже вызвала такси и чанук остается подождать рядом с ней, взглядом находя в далеке чонсока, докуривающем еще одну сигарету.
— когда мы успели стать такими скучными взрослыми? — подруга вздыхает и из ее рта вырывается облако белого пара, она лениво и устало посмеивается, прислонив голову к плечу чанука и крепко обхватив руками, быстро прощается, — надеюсь и до приглашений от вас доживем, — тихий смех тонет в вороте пальто, чанук этот смех подхватывает и подталкивает ее к такси, обещает попрощаться с чонсоком за нее.

— я подумал про рисоварку, но борам забила ее раньше, — по пути домой ненадолго проваливается в собственные мысли и приходит в себя лишь когда чонсок нарушает сонную тишину. чанук оборачивается на голос и трет пальцами подбородок, оторвавшись от лицезрения задних фонарей впереди стоящего автомобиля. еще не поздно и движение на дорогах не успело рассосаться на столько, чтобы добраться до дома без нескольких минут, проведенных в вялотекущей пробке, — ну... мы можем подарить что-то вместе. отправим их на пару дней в канвондо? покатаются на лыжах, может быть даже не сломают себе ничего.
это не первая такая посиделка, где под пиво и барбекю, компания дружно обсуждает все свои житейские вопросы: свадьбы. разводы, рабочие трудности, семейные проблемы, но почему-то именно сегодня чанука догоняет какая-то странная меланхоличность которую переварить быстро не получается. он будто впервые ясно осознает, что прошло уже десять лет с момента его выпуска из университета и с ужасом понимает как быстро ускользает время.
— не вопрос. иди конечно, я кое-что еще проверю по работе. завтра планерка с утра... к слову о завтра, — отвлекается на движение впереди, но недовольно вздыхает, не проехав и пары метров. плавно жмет на тормоз и снова возвращает взгляд чонсоку, — мама звонила, говорит, что отец купил себе какую-то навороченную приблуду для гриля, приглашает на выходные протестить. что скажешь? я могу подхватить тебя после работы, к ночи уже будем на месте. 

простые бытовые разговоры о поездке, предстоящем тяжелом дне, подарках на предстающую свадьбу — ритуал. попытка немного скоротать время в тихо растянувшейся вечерней пробке. чанук на вздохи и чаянья реагирует с понимаем и слабой улыбкой. он знает как усердно работает чонсок и как порой это его выматывает, а еще он знает, что свою работу тот, в общем-то, любит, а потому жалуется и стонет скорее по привычке, нежели всерьез. чанук все это знает, поэтому не дает никаких советов, понимающе кивает, уступает душ, а сам ложится спать сильно за полночь, когда разбирается со своими рабочими задачами, стараясь не побеспокоить давно спящего парня.
все в полном порядке. все как всегда.

утро начинается с суеты и это сразу избавляет от лишних, никому ненужных мыслей, которые по какой-то смехотворной ошибке застряли в голове, после всех  вчерашних разговоров. роль главного суетолога как обычно на себя взял чонсок.
в отличие от него чанук давно привык жить в каком-то своем устаканившемся ритме и неплохо управлялся с тайм-менеджментом, так что лишь приходилось наблюдать за тем как судорожно носится по квартире второй ее обитатель, в попытках собраться и ничего не зыбать. забавно.
— что?.. ладно, бери что хочешь, —  отмахивается, так и не разобрав что на этот раз ли решил стащить у него из гардероба, скорее смирившись с таким порядком вещей, куда больше прикладывая усилий к тому, чтобы проснуться. он трет ладонью сонное, помятое от подушки лицо и неспеша плетется в ванную, по пути перешагнув через развалившегося прямо под ногами кота.
после водных процедур и кофе, приготовленного чонсоком, то ли в качестве извинений за бодрое утро, то ли в качестве благодарности за рубашку и галстук [он все же сумел признать свою ожеду], жить становится легче.
— может все-таки стоит купить ему ту штуку, которая будет кормить его по таймеру? — интересуется, отхлебнув еще немного кофе, обретая ясность ума и способность говорить, пока чонсок мучается, расставляя едва ли не ритуальный круг из мисок с кормом и водой, чтобы пушистому хватило на выходные, — просто насыпал и делов...
предложение хорошее, но стоило озадачиться им заранее. впрочем, это не последняя поездка. нужно будет заглянуть в зоомагазин после возвращения.

— удачи там, — старается улыбнуться, хоть и чувствует легкое нарастающее давление в затылке. чанук тормозит посреди служебной парковки, не стараясь найти места. их прощания давно не отнимают столько времени как раньше, да и к тому же, чонсок слишком извелся по дороге и явно не настроен на долгие сантименты, несмотря на все убеждения, что успеет он на работу вовремя. уж в этом он еще никогда не ошибался, — заеду за тобой вечером.
ждет еще пару минут, наблюдая за тем как чонсок скроется за стеклянной дверью и едет уже в свой офис, в нескольких кварталах от телекомпании.

— если инвест комитет не даст добро..., — господин со нервничает, растирая длинными скрюченными пальцами распухшие суставы рук, — они уже месяц тянут.
— сегодня им придется согласиться, еще пара дней тянучки и объект точно уведут. я уже и так сделал все, что мог, чтобы собственник не сдал его кому-то еще, а я терпеть не могу общаться с ними, — небольшая заминка перед еще одной встречей. чанук переминается с ноги на ногу в очереди за кофе, и время от времени отвлекается на всплывающие уведомления.
[м? актер... который?]
[точно. он выглядел убедительно. сегодня он у вас?]
[хорошо. я буду иметь в виду и буду звонить 112, если не выйдешь вовремя]
[к слову об этом. ты обедал?]
чан готов поспорить, что на обед у чонсока была лишь пара сигарет, но ответа так и не дожидается, пряча телефон в кармане брюк. его кофе уже готов.

— нет в самом деле, какой же ты болван! — шум, что доносится из офиса можно услышать стоит лишь перешагнуть порог лифта. он недобро переглядывается с господином со и чувствует как в затылок наконец-то хорошенько стреляет. очень плохой звоночек.
— что здесь происходит? — накалившаяся атмосфера только подтверждает все самые плохие предчувствия. пика неспокойное чувство достигает когда, гам стихает и несколько пар испуганных глаз вдруг обращаются к нему.
— стажер. удалил презентацию. у нас собрание по объекту через десять минут, а этот..., — секретарь мин впервые так сильно сердится, что даже раздувается в размерах, превращаясь из маленькой улыбчивой девушки в рыбу фугу. жутковато, — снес все. папку целиком. так же сметы... планы по монтажу, там все..!
ее возмущению явно не хватает ее словарного запаса, чтобы облечь эмоции в что-то связное, вместо этого она рассеяно машет руками в сторону долговязой фигуры, скрючившейся под тяжестью вины.
— прошу прощения... я не специально, — парень на вид еще вчерашний студент, чуть больше двадцати лет от силы, сгибает спину, прижав руки к животу. он бледный и весь трясется, кажется, что вот-вот рухнет на пол, — я лишь хотел подготовить все к встрече...
— тц... попросила на свою голову, — шипит девушка и закатывает глаза, — делать-то что теперь?
— это вся проблема? — чанук вздыхает, хорошенько надавив пальцами на пульсирующие виски, — я работал с документами ночью, они есть у меня на ноутбуке. сейчас отправлю. не надо устраивать панику из-за этого.
— знаете, господин менеджер, ваш трудолюбие всегда играет на руку, — секретарь немного сдувается и толкает локтем стажера, который до сих пор стоит сложившись едва ли не пополам.
— скажите это моему сну, — замечает чанук не без иронии и проходит вглубь офиса, почти сразу жалея об этом, поскольку бедолага стажер выпрямляется, делая шаг вперед с такой ловкостью и грацией сталкиваясь с перегородкой опен спейса, а в попытках удержаться выбивает из руки чанука стакан с кофе. все как и полагается в самом дешевом комедийном жанре. не хватает только закадрового смеха.

ну что за день...

из плюсов. инвест комитет наконец-то согласует объект над которым отдел развития трясся долгие четыре недели и чануку больше не придется лично встречаться с собственником помещения, чтобы уговорить эту важную задницу подождать решения еще немного.  от пьянки в честь такого успеха, получилось отвертеться лишь каким-то чудом. впереди заслуженные выходные в кругу семьи. они давно так никуда не выбирались. чонсок немного задерживается.

чан коротает время листая почту, рабочие чаты. среди множества находя сообщение от стажера:
[простите меня, еще раз. я оплачу химчистку и верну в понедельник вашу рубашку. мне очень жаль ＞︿＜ ]
хмыкает себе под нос как-то совсем беззлобно и не замечает как мышцы губ устало вздрагивают в чем-то вымученном, почти непохожем на улыбку. запах кофе преследует обоняние до сих пор. кофе и какого-то сладкого парфюма, совсем непривычного для чанука, которым пропитана чужая рубашка. расплачиваться одеждой пришлось все тому же несчастному. не вести же менеджеру собранием облитым кофе.

какой же балбес.

— тебя кошки что ли драли? — посмеивается, когда чонсок садится рядом, хлопнув дверью сильнее обычного. чан почему-то не реагирует, вместо этого протягивает руку к изрядно растрепанному парню, уложив ладонь ему на загривок, пробравшись куда-то вглубь под выпущенные из хвоста волосы, большим пальцем мазнув по открывшейся ласточке, утром надежно спрятанной под воротником.

кажется, день не задался не только у чанука. на душе становится немного легче.

— я заскочил за едой перед тем как приехать. на заднем. ты же наверняка опять на своей кофейно-сигаретной диете сидел весь день, поешь, — предлагает, вкладывая в голос как можно меньше усталости, чтобы внезапно не поддаться душевному порыву остаться дома, вместо предстоящей длительной дороги до родителей, — что там у вас интересного было? как актер?

переключается на что-то безопасное. повседневное, убирая руку с его шеи и втыкая селектор передач, неспешно выруливая с парковки. ему хочется отвлечься от суеты и какой-то неестественно сумасшедшей пятницы. подумать о чем-то позитивном, например, о том, что через пару-тройку часов они смогут завалиться спать. когда они успели до такого скатиться?
решить для себя это не успевает. потому, что чувствует сильный толчок где-то в заднюю часть автомобиля и резко бьет по тормозам.
— твою мать, — снова паркинг и обернувшись, замечает зад чьего-то внедорожника плотно прижатый к габаритам с водительской стороны, — я сейчас вернусь.
выходит из автомобиля, на этот раз проклиная совсем все на свете, потому, что и без экспертизы понятно, что бамперу и фаре с водительской стороны пришел конец.
— простите, — низкий. хорошо узнаваемый голос того самого актера о котором говорил днем чонсок. он выходит из салона будто на красную дорожку, ни на секунду не смутившись, чем хорошенько так раздражает чанука, терпения у которого ограничено минутами, — новая машина. я плохо освоил габариты. не волнуйтесь, я оплачу ремонт.
— конечно оплатите, — хмурится чанук, обходя виновника по дуге и наклоняется ближе, чтобы рассмотреть повреждения, — ну поздравляю, теперь у вашей новой машины будет еще и новый бампер... наняли бы водителя, все дешевле.

намеченные планы не может испортить ни неприятное дтп, которое вместе с фарой и бампером травмирует чуточку больше, что-то про мужское, гордое, почти самого чанука; ни наглое, почти хамское поведение актеришки, который, вопреки заявлениям чонсока не кажется хорошим парнем, да и актером, по-мнению чана оказывается так себе — неспособный сыграть даже банальное чувство вины, только бормочет что-то себе под нос, так и не глянув на результат своей невнимательности.
— вот же хмырь, — ворчит себе под нос чанук, когда возвращается за руль и принимает из рук парня оставленную визитку. почему та оказалась в его руках не интересуется и вообще, не придает этому большого значения, потому, что мысли теперь все вертятся вокруг предстоящей возни с ремонтом и покраской, — хороший парень говоришь? — хмыкает все так же пренебрежительно, многозначительно скривив губы и стучит пальцами по рулю. нужно успокоиться. впереди длинная дорога и еще одной аварии они могут не пережить.

чанук старается, искренне. вспоминая бездарное вождение всего каких-то раз десять, припоминая где он таких видел и куда бы непременно отправил, будь на это его воля. отпускает на середине пути, после короткой остановки у круглосуточного магазина, где он берет пару стаканов кофе. последняя чашка перед тем как выехать на платное шоссе. остаток пути он пытается избегать случившегося и ищет безопасные темы. это почти получается.

место где родился чанук пахнет солью и водорослями. он возвращается сюда не так часто, как хотелось бы и всегда на короткий промежуток времени — не больше чем пара дней, и каждый раз чувствует приятную дрожь вдоль сердечных мышц, кажется это зовут ностальгией.

крыша родительского дома в мелкую синюю черепицу в темноте кажется черной, а в окнах выключен свет, во всех, кроме кухни на первом этаже. чанук паркуется осторожно вдоль забора из старого кирпича и вываливается наружу, разминая затекшие конечности.

— я уж думала вы приедете утром. — мама, раз от раза кажется ему все меньше и тоньше. она встречает их на пороге и тянет за плечи вниз, чтобы обнять, каждого по очереди. от нее тоже пахнет морем и солью.

— немного задержались на работе. все спят? — она кивает и прикладывает палец к губам, прося быть немного потише.

— есть хотите? — чанук в ответ мотает головой и говорит, что они поели по дороге, так, что просто пойдут отдыхать. никто не возражает, впереди еще почти два дня, они успеют все обсудить.

тяжелый день наконец-то подходит к концу. чанук радуется этому, устало моргая и тянет одеяло выше к голове. он рад приложиться к кровати, наконец-то смыв с себя запах кофе и приторного парфюма. рад, отвлечься и не думать о разбитой машине. рад, наконец-то оказаться в доме родителей, от куда он уехал почти двадцать лет назад. как быстро идет время...

он снова моргает, но на этот раз комната залита светом и рядом никого. чанук сонно шарит раскрытой ладонью по постели и откидывается на спину, раскинув руки. до боли между ребер знакомый потолок и стены. на секунду кажется, что ему снова шестнадцать, но тянущая боль в пояснице после долгой дороги и сна на постели тверже их с чонсоком, напоминает, что ему же давно нет.

— я сто раз тебе говорила не таскаться в сеул. — чанук спускается на кухню как раз к началу стандартной шоу-программы, где его младшая сестра шипит на свою непутевую, по ее мнению, дочь. суа вообще давно заняла роль семейного отщепенца, которую только и делают, что все опекают и поучают, иногда это может казаться перебором, но все семейство знает, что бывает, когда отпускаешь возжи. разница в возрасте между матерю и дочерью в ничтожные шестнадцать лет яркий тому пример, — что ты там постоянно делаешь?

— у меня там друзья, — подросток дуется и уходит в глухую оборону, складывая руки на груди, — я же ничего плохого там не делаю.

— это еще неизвестно.

— мам...

— вы бы хоть воздуха набирали, — чанук посмеивается, подходя ближе, ладонью привычно касается загривка чонсока, что сидит за столом, попивает чай и наблюдает развернувшееся представление. его появление сбивает градус, во всяком случае сестра замолкает напоследок скрипнув зубами. разговор еще не окончен. видимо суа снова была поймана на поездках в столицу, на этот раз как-то даже мимо их с чонсоком внимания. не то, чтобы они за ней следили, но будучи ближе всех, реагировали на беглянку быстрее.

— я прошу ее перевести меня в сеул.

— вот еще придумала, — фыркает в кружку с кофе, усаживаясь на стул рядом с парнем и молча кивает головой отцу.

— почему нет? это ведь большой город. там больше перспектив.

— тебе шестнадцать о каких перспективах ты говоришь? вот будешь в университет поступать тогда и переедешь, — тянется к завтраку, даже не скрывая улыбки, — тут ведь тоже хорошо.

— сам-то ты уехал отсюда, — племянница дует губы и откидывается на спике стула, понимая, что проигрывает.

— ну так, закончил школу, поступил и уехал. в армию сходил, — прячет ухмылку за еще одним глотком кофе, — работу нашел. никто не мешает тебе сделать так же.

остаток завтрака проходит спокойней его начала. они обсуждают прогноз погоды на выходные, засуху прошлой недели и отвалившуюся полку на кухне. ей чанук занимается после еды.

он рад, что теперь может приезжать сюда вместе со своим партнером не боясь наткнуться на косые взгляды и непонимание. о тех темных времена он предпочитает больше не вспоминать. его семья никогда не была плохой, но даже им потребовалось время, чтобы принять его выбор. тяжелее всего это далось отцу. он не разговаривал с чануком без малого год, прежде чем согласился на нейтралитет и то с подачи матери, которой определенно не нравилось внезапно возникшее напряжение. никто бы из них не пошел на встречу первым, если бы не ее помощь. отец может быть до безумия упрямым, сын пошел в него.

сейчас все проще. чанук видит, что все, даже хмурый отец, который всю жизнь провел за работой на верфи свыкся с мыслью, что сын не привел в дом жены и уже не приведет. спустя десять лет это стало очевидным фактом, а чонсок вторым сыном, которого они рады видеть в своем доме и даже не заостряют внимание на том как это все странно выглядит со стороны.

— список..., — он идет следом за чонсоком, мимо аккуратных домиков с покатыми крышами и рассматривает листок, на котором аккуратным убористым почерком выведен перечень необходимого для барбекю, — ну, думаю, они наконец-то осознали в чем плюс наших отношений. девушку бы так не нагрузили. в четыре руки справимся.
отзывается с плохо скрываемым весельем, прячет листок в нагрудный карман рубашки и в два широких шага нагоняет чонсока. идея выбраться после дел на прогулку кажется отличной. особенно, если маршрут лежит через небольшой семейный ресторанчик. непременный пункт при каждом визите.

— дел и правда много в последнее время, — склоняет голову перед хозяйкой заведения, пока та треплет их по плечам, — а вы как?

— все хорошо. родители тебе не говорили? в этом году у нас впервые были туристы.

— туристы? на рынок что ли?

— да нет же, на ферму. это сейчас модно. студенты и школьники приезжают из больших городов, чтобы посмотреть как тут все работает. ухаживают за растениями в теплицах и в поле. мы думали, будет неплохо, если они начнут ходит на море, чтобы собирать моллюсков.

— эксплуатируете значит, — чанук смеется и даже не заглядывает в меню, просит принести их любимое.

— учим работать руками. плюс это хорошая физическая нагрузка, — хозяйка улыбается, сощурив глаза-полумесяцы и сжимает сухими пальцами кожу на его щеках, — ты вот как уехал в город, вон какой стал. пади ездишь на лифте?

— аджума, я курить вообще-то бросил, — защищается, но слишком слабо, потому, что и сам в последнее время замечает в своем отражении изменения. слишком мало времени на то, чтобы поддерживать былую форму и слишком большое разнообразие готовой еды на каждом углу длинных извилистых улицах сеула. рестораны, кафешки, круглосуточные. постоянные обеды с коллегами и ужины во время деловых встреч. бесконечная усталость и что греха таить, на четвертом десятке в свободные от работы дни хочется лежать лицом в подушку, а не загонять себя в тренажерном зале.

— вот и налегай на овощи.

— как жестоко с вашей стороны, — театрально прикладывает ладонь к животу, невольно надавливая, будто ощупывая его, — мы ваши постоянные клиенты между прочим... а вы такое говорите.

тетушка смеется совершенно по-доброму и уходит на кухню, чтобы заняться их заказом. оставляя гостей наедине. чанук морщит лоб, снова трогая ладонью свой живот и кажется мирится с мыслью, что нужно будет записаться в тренажерный зал.

— ну, может в чем-то она и права...

— может быть стоит записаться в тренажерку.., — тянет задумчиво, откидываясь на спинке стула. не то, чтобы он ждет советов, скорее рассуждает об том как о чем-то сверившемся, всего-то и нужно дойти до ближайшего зала возле дома или офиса, чтобы не тратить еще дополнительную энергию после работы.

— что? — посмеивается, сложив локти на стол и подаваясь ближе, — ты хоть знаешь как их собирают? хотя, я бы на тебя в резиновых сапогах и с грузилом посмотрел бы...

без насмешки, подкалывая чонсока не больше обычного. это похоже на старое студенческое. тогда, в первые годы знакомства их различия казались настолько кардинальными, что не позволяли даже провести несколько минут рядом без болезненных столкновений. чанук хорошо помнит это время, тогда ли казался ему избалованным, наглым выскочкой, который, повинуясь лишь своим желаниям и скуке втянул их в нечто, что в конечном итоге привело их сюда, за столик семейного ресторанчика. наверняка и чанук тогда в его глазах выглядел не больше, чем одутловатая деревенщина. вспоминать это почти так же весело как временами напоминать чонсоку о том, что он все тот же городской  выскочка, но с более приятным нравом.

— тш... это мой план на старость, — улыбается слабо и оборачивается через плечо, чтобы увидеть в окне кусочек моря и верфь, — купить кусок земли где-нибудь, построить что-нибудь и уехать, когда устанем от города.

несмотря на то, что чанук весьма органично смог вписаться в биосферу большого города, временами ему катастрофически сильно не хватало тишины.

— во сколько встанет ремонт? должно быть кругленькая сумма, — отец держался так долго как мог и, если честно, чанук удивлен, что он вообще смог дотерпеть до вечера, а не накинулся с расспросами еще за завтраком. непонятно, кому из них разбитая фара и помятый бампер доставляет больше неудобств.

— пока не знаю, завтра придется уехать пораньше, чтобы заскочить на сервис и связаться с тем идиотом, — напоминание о дтп немного раздражает, но чанук только фыркает себе под нос и склоняется над грилем, открывая заслонку, чтобы выгрести старые угли, не боясь испачкать джинсы, которые он отрыл в шкафу, старые, выцветшие после нескольких десятков стирок.

— уверен, что он заплатит?

— поверь, это обойдется ему дешевле, ежели я вдруг подниму шум, — чанук посмеивается, потому, что на секунду позволяет себе представить кричащие заголовки о том, что именитый актер ныкается по углам, после неудачно попытки выехать с парковки, — не думай об этом. все будет в порядке.

когда c углями и грилем, в целом, покончено, он выпрямляется, стягивает с рук перчатки и идет в дом, чтобы все же накинуть на плечи толстовку. вечерами становится прохладнее. чувствуется приближение зимы.

входит в комнату очень вовремя, заставая чонсока наедине с рубашкой стажера, чуточку брезгливо приподнятой пальцем за воротник. точно. кажется, вчера эту тема не поднималась. не было похоже, что партнер вообще не заметил этой странной, чужеродной детали, но все же обнаружил ее сегодня.

— стажера, — отвечает коротко, не придавая большого значения происходящему, — он облил меня кофе перед собранием. так что расплатился за свою аккуратность своей же рубашкой.

чанук знает наизусть эти ехидные нотки в чужом голосе, этот прищур и сколько на самом деле напряжения таит в себе снисхождение с которым чонсок предлагает ему завести запасной комплект одежды, на всякий случай, чтобы не пришлось одалживать чужих брюк.

— вот вернет мою в понедельник, ее и оставлю в офисе, — соглашается и кивает головой, наблюдая за тем как ли подходит ближе, обвивая рукой шею. чанук не помнит когда в последний раз они оказывались так близко друг другу, кажется слишком давно. они осторожничают в присутствии семьи, друзей,не имеет значения как хорошо они принимают их отношения, дома и вовсе в последнее время совсем нет на это времени и сил. сейчас другой лучай, потому, что чонсок всегда делает так, будто напоминая о своем присутствии в жизни чанука и тот об этом никогда не забывает. он улыбается краешком губ, чувствуя на них тепло, быстро, совсем невесомо и не дает ему ускользнуть слишком резво, притягивая ближе к себе.

остаток вечера проходит слишком беззаботно, в теплом семейном кругу. вкусный ужин, прохладное пиво, которое чанук потягивает неторопливо. голова чонсока на плече кажется приятной тяжестью и он не удержавшись, запускает пальцы в его макушку, пропуская сквозь них волосы.

— суа? нет, не подходила, а что? решила через тебя пробраться? — посмеивается, отхлебывая из алюминиевой банки и склоняет голову ближе, слушая тихое бормотание, — какая она упрямая... ее мать скоро сдастся и присоединится к штурму нашей квартиры.

это было бы смешно, если бы не грустно. временами кажется, что суа осталось совсем немного, чтобы дожать сестру и та начнет уговаривать принять дочку у себя. чанук надеется выстоять и под этим напором.

тихий разговор прерывает звук затвора фотокамеры, что вызывает у чонсока легкий приступ старческого ворчания и он старается как можно скорее ретироваться подальше, чтобы перекурить. чанук наблюдает за ним пару секунд, прежде чем вернуть все свое внимание суа.

— ну и зачем?

— вы мило смотритесь, — подросток улыбается, поворачивая экран телефона чануку, чтобы показать снимок, — не думали завести свой блог?

— нет уж, спасибо. мы ценим приватность, — он рассматривает снимок, кивая одобрительно головой, получилось и правда хорошо, — покажешь кому-то, уши надеру.

— я смотрела одно шоу, там пара как вы, — многозначительная пауза, — в общем, они там познакомились и теперь ведут парный блог на два миллиона фолловеров. зарабатывают на рекламе. такие милые... вы бы тоже могли.

— мы и так хорошо живем. забыла кто подарил тебе этот телефон? — кивает на новенький мобильник с улыбкой и допив последние глотки пива, сминает банку пальцами. девочка куксится, но все же давит из себя звонкий смешок. спорить о их материальном благосостоянии никто не решится, они давно получили ту стабильность о которой многие пытаются лишь мечтать. разумеется, это не тот уровень при котором ты можешь купить личный остров и не почувствовать дыру в бюджете, но они могут позволить себе больше, чем средний статистический житель страны — поехать в отпуск, купить автомобиль, даже квартира в которой они живут, тоже принадлежит им. все это результат упорного труда и грамотного планирования. что еще нужно для полного удовлетворения?

кое-что есть. пока вечер подходит к концу и все лениво сворачивают барбекю, убирая со стола, чанук помогает матери с посудой, расставляя ее по местам. чонсоку в этот раз выпало почетное право принять душ первым.

— дорогой..., — очень робко и тихо, будто хочет рассказать секрет, — мы все с отцом хотели тебя спросить... мы понимаем, что вы вместе уже много лет, но вы не думали о детях?

— детях? — от удивления лицо чанука вытягивается, он замирает с кастрюлей в руках и смотрит на мать с таким искреннем недоумением, что забывает моргнуть, — вы как себе это представляете?

— ну, вот мы и подумали, такие... пары.. они ведь как-то заводят детей?

— очевидно, что не в корее. по крайней мере легально, — жмет плечами и отмирает, ставя кастрюлю на полку, — решая жить так как мы, все делают выбор. мы свой тоже сделали. а с чего вы об этом вдруг задумались?

— внуков мало не бывает, — она улыбается мягко и добавляет, — нам нравится чонсок, не подумай. раньше это и могло казаться странным, но мы же не слепые... видно как вы относитесь друг к другу.

— вот и считайте, что вместо внуков, я привел еще одного сына, — чанук старается улыбнуться искренне, но получается как-то слишком устало. он наклоняется к ней ближе, чтобы коснуться губами ее теплого лба и закончив с уборкой, направляется к себе.

вечер казавшийся до этого легким и спокойным вдруг заканчивается для чанука тяжелыми мыслями, с которыми он укладывается в постель, молча, стараясь не нарушить чужой сон. он кладет руку себе под голову и еще долго смотрит куда-то в пустоту, бесконечно перебрасывая в голове мысли, подкинутые ему сегодня вечером. выдыхается только под утро, окончательно сдавшись. тянется вперед, осторожно касаясь плеча чонсока. еще ближе, поддаваясь внезапному порыву почувствовать его тепло, прячет нос в изгибе шеи, привычно, находя в темноте очертания ласточки.
он знал на что идет. и сейчас, как и десят лет назад ему больше ничего не нужно. ничего... совсем... да?

чанук чувствует себя эгоистом, когда не пытается в ответ на осторожные вопросы чонсока объясниться перед ним. он только отмахивается небрежно и просит не заморачиваться, все в порядке. или будет в порядке. он и сам не ожидал, что простые вопросы родителей вдруг так запросто выбьют почву у него из-под ног и мысль, подброшенная ему спонтанно, застрянет пулей у него в мозгу. он никогда всерьез и капитально не задумывался о том, что будет с ним, с ними, через еще десяток лет, двадцать, когда все вокруг, даже их близкие друзья, шагнут вперед, а они так и останутся на месте, ровно в той же точке, что и теперь. едва ли их ждут серьезные перемены. благодаря матери, все же, немного задумывается.
чонсоку знать об этом знать не обязательно, потому, что тогда на одного загруженного человека в их квартире станет больше. это не к чему.

путь до дома проходит за разговором, который, к счастью, больше не касается состояния чанука. он только к обеду перестал чувствовать себя глушенной рыбиной и смог включиться в общение. отстраненно и в больше степени ни о чем конкретном.

еще позже отвлекается на машину, наконец-то добирается до сервиса, где проводят осмотр повреждений и насчитывают весьма кругленькую сумму за ремонт: замена фары, заднего бампера, покрас, работы — все это обойдется, по меньше мере, в пару миллионов. чанук фотографирует распечатки нарядов на услуги и отправляет по указанному на визитке номеру. ему перезванивают спустя несколько минут. никаких проблем. деньги актер ему переводит вместе с очередными извинениями, которые звучат слишком формально и неискренне, чануку, в общем-то плевать. он надеется с ним больше не пересекаться и теперь еще долго планирует не смотреть на него даже на экране — настолько смазанное и неоднозначное впечатление он умудрился о себе оставить.

домой он возвращается только под вечер, с подмоченным настроением и на такси, почти сразу окунаясь в подготовку к завтрашнему рабочему дню. вся магия поездки к родителям вдруг куда-то испаряется и все возвращается на прежние рельсы, где они с чонсоком почти не говорят и каждый занят чем-то своим. нечувствительным к переменам остается лишь кот. сэми перемещается от одного хозяина к другому, в надежде на лакомства и хорошенько помятые бока — компенсация за отсутствие чуть больше суток. чанук пропускает длинную мягкую шерсть между пальцев и с головой уходит в проверке отчета по сметам.
завтра будет непростой день.

— ты зря не поехал с нами в пятницу, такое пропустил, — старший менеджер со насмешничает, совсем несвойственно своему почтенному возрасту и присаживается на край стола. чанук такое не любит, но из уважения и субординации терпит, павда недолго, медленно подталкивая к краю стопку документов, чтобы согнать незваного гостя, — мы хорошо посидели, еда была просто отменная.

— я тоже не жалуюсь, наелся барбекю и сашими у родителей, — передвигает стопку еще дальше, на этот раз победив. со слезает со стола и перемешается в кресло напротив.

— а с машиной что? я видел, что ты приехал не на своей.

— отправил на тех осмотр. время подошло. — чанук не собирается рассказывать о том в какую нелепую аварию он умудрился вляпаться, чем наверняка бы только повеселил менеджера. на самом деле он надеется, что со скоро уйдет и какое-то время отвлекать его совсем не будет, но вместо тишины, визитеров в его кабинет только прибавляется. на этот раз в лице директора. он входит без стука и осматривается по сторонам. будто ища что-то конкретное.

— где бэк? — бросает вместо приветствия и смотрит на наручные часы, — скоро приедет съемочная группа. нигде не могу его найти.

— хёну? не видел его, — чанук пожимает плечами и не совсем понимает, почему его ищут здесь, в последний раз они виделись в пятницу, когда весь отдел отправлялся на пьянку во главе с со.

— вы все время вместе третесь, — директор заметно нервничает, он переминается с ноги на ногу и снова осматривает кабинет, видимо в надежде, что хёну материализуется из воздуха прямо сейчас, — вот же засранец. только попадется мне. опять в курилке, наверное торчит.

— не проще позвонить? — чанук предлагает самый простой из возможных вариантов. куда лучше, чем бегать по всему зданию в поисках одного человека.

— это бесполезно, — менеджер со деловито машет рукой и удобнее устраивается в кресле, — в пятницу он накидался и неудачно приземлился, так, что мы его отвезли в травму. даже, если он придет сегодня, скорее всего у него будет гипс или шина.

— вот это я пропустил? — хмыкает чанук, в красках рисуя в воображение картину, как его приятель кряхтит и корчится, раскинувшись на полу, — забавно.

— смешно тебе? — кажется, директор теряет веру в человечество, примерно сейчас и обессиленно падает на противоположное от менеджера со кресло, — а мне что делать? я между прочим такие бабки отвалил, чтобы нам рекламу сняли. они такие ценники ломят... тц.

— на рекламу у вас деньги есть, а на премии нашему отделу нет? — чанук никогда не был из тех, кто сильно тушуется перед начальством, к тому же несколько лет честно отработанных в фирме добавили ему веры в себя, он прекрасно понимал, что руководство его ценит и мог периодически наглеть, но зная меру.

— поговори мне, пойдешь за своего дружка отдуваться, — бросает с начала в воздух, а после вдруг выпрямляется в кресле, вцепившись за край стола чанука, — точно! ты и пойдешь. а что? да? — директор оборачивается к менеджеру с, тот ему зачем-то одобрительно кивает, а чанук хочет протянуть руку и стукнуть тому по голове.

— нет. — отрезает так, чтобы до всех присутствующих дошло с первого раза и отводит взгляд, поднимает крышку ноутбука, чтобы приступить к работе.

— это почему еще?

— я в этом не буду участвовать. поищите кого-то другого, у меня полно работы, — кажется, что он дает исчерпывающие объяснения, но почему-то они не срабатывают и вместо того, чтобы переключиться на следующую жертву, директор, теперь уже в компании менеджера, продолжают наседать на него. чанук жалеет, что оставил автомобиль в сервисе, а ведь мог бы сослаться на неотложную встречу с очередным кем-то важным и избежать этого представления, — сами снимитесь. вы же директор.

— отдел маркетинга решил, что нам нужно молодое, свежее лицо.

— я бы оскорбился на вашем месте, — хмыкает себе под нос, но не поднимает взгляда, — все равно нет.

— я тебе премию выпишу. ты же хотел. вот. отснимешься, получишь. там ерунда....

что же, аргумент в качестве кругленькой суммы дополнительно к зарплате действуют на чанука немного смягчающие и он поднимает голову от ноутбука, предпочитая выслушать предложение. все звучит не так, чтобы очень сложно — выдать текст на камеру, без каких-то серьезных потугов в актерку, которая у чанука примерно в минусе, в отличие от виновника пятничного дтп, вот бы кто с радостью кинулся под камеры. зачем-то вспоминает о нем, когда соглашается сквозь крепко сведенные скулы и поднимается из-за стола.

новость о том, что именно он будет говорящей головой в рекламе разлетается почти молниеносно и вот его уже сопровождает целая делегация до отведенного под съемки кабинета. если честно, чанук надеялся, что это вызовет куда меньший ажиотаж и сделает он это быстро, так, чтобы о его позоре длинною в десять минут никто из подчиненных не узнал, но у судьбы плохое чувство юмора и отличные от его планы. больше всех от новости в восторг пришла секретарь мин, она щебечет что-то на своем, птичьем, и подталкивает чанука вперед. однако, уверенность его сильно падает, когда заветные двери оказываются прямо перед лицом.

— я передумал. никакая премия этого не стоит, — он пробует развернуться на пятках и уйти, прежде чем все станет совсем плохо, но не получается, его ловят под руки и почти заталквиают в дверной проем.

— да что с вами такое. руководитель? — секретарь смеется и тянет глубже, туда где уже установлены камеры и студийный свет, — как маленький. все будет хорошо. вы справитесь!

— точно! вы так хорошо выглядите сегодня, — подключается стажер, который еще час назад едва ли нашел в себе храбрости, робко заглянуть к нему в кабинет и отдать пакет с отстиранной и выглаженной рубашкой. чанук, к слову, вернул ему его вещь, закинув в стирку всего на полчаса.

— да прекратите вы, — жалобно стонет, в попытках сбросить с себя цепки ручонки коллег, но те не сдаются. она сам не замечает, как оказывается посреди кабинета, — не хочу я этого делать. вон, возьмите новичка. у него лицо помоложе моего будет.

его не сильно волнует как выглядит эта перепалка со стороны и какого мнения в итоге будет о них съемочная бригада, которую загнали в офис и заставили наблюдать как сотрудники фирмы от всей души не хотят чувствовать в организованном начальством мероприятии. в чувства его приводит только знакомы голос. чанук замирает, отбросив попытки к сопротивлению, взглядом находя чонсока, выглядывающего из-за камеры.

вот как...

парень ему улыбается и разбрасывается обращениями, которые давно перестали звучать между ними. это оказывается приятно и подкупает даже больше, чем деньги. в конце концов ударить в грязь лицом перед своим парнем хочется меньше всего. чанук вздыхает, пряча усмешку и делает шаг вперед.

на удивление, все правда проходит проще, чем он мог подумать. текст оказывается несложным и спустя пару-тройку прочтений легко оседает в памяти, чтобы суметь его повторить дословно. маркетологи не зря едят свой хлеб. атмосфера на собранной площадке оказывается легкой и чанук старается достаточно прилежно, чтобы закончить со своим куском и наконец-то выйти на перерыв.

— что это с тобой сегодня? — прячет за ухмылкой непонятно откуда-то взявшуюся нервозность, когда чонсок догоняет его в коридоре. быть может все дело в том, что флирт между ними уже давно себя изжил и за годы проведенные рядом в нем просто отпала необходимость, от того комплименты и внезапные обращения кажутся ему такими смущающими, — может мне еще пару дублей оттарабанить, если тебе так понравилось?

смеется и прячет руки в карманы брюк, когда в коридоре появляются коллеги.

— да, я в общем-то тоже сегодня на замене. сотрудник, кажется руку сломал на пятничной пьянке, — задумывается ненадолго и поднимает взгляд на чонсока, когда люди проходят мимо, не обратив на них никакого внимания, — я тоже в первый раз вижу как ты работаешь. ты всех так уговариваешь, кто стоит перед объективом? — добавляет немного погодя, сделав шаг ближе к нему, — пока перерыв, не хочешь заглянуть ко мне? в коридоре постоянно снуют люди. мешает.

все что чонсок говорит,затрагивает глубоко внутри старое, почти забытое. то, что спустя годы им совсем неприсуще и почему-то этот факт немного плавит чануку мозг. он чувствует как под ребрами разрастается что-то объемное, теплое, волнующее.

чануку странно вести за собой чонсока и наблюдать того посреди своих серых офисных будней. ощущается так инородно, будто бы две параллельные, никогда не пересекающиеся вселенные, вдруг слились в одно целое. куда более странно кажется его поведение. слишком игривым, когда тот забирается на крепкую столешницу и манит его к себе.

чанук бредет к нему ближе, будто под гипнозом и останавливается точно возле столешницы, упираясь в ту ладонями. не перестает ловить взгляд парня, хитрый, такой, каким он его почти не помнит. когда на самом их дне, играют бесы и ширится бездна. чануку вдруг хочется заглянуть еще дальше.
— ну если клянешься...

он подается ближе, чувствуя ладони на своих плечах, то как ловкие пальцы касаются воротника и галстука и улыбается уголком губ. дыхание чонсока пахнет только что выпитым кофе, чанук осторожно его пробует вкус, забыв все что собирался ему сказать еще, полностью отбросив все лишнее из головы.

он не помнит когда между ними было так много физического контакта.
не помнит, когда ему действительно этого не хватало так же сильно как сейчас.
не помнит, почему и в какой момент все поменялось.

похоже, что у них есть шанс все наверстать.

чанук думает об этом, когда отрывается от чонсока, напоследок мазнув губами по гладкой щеке.

— придержим коней до вечера, хорошо? — улыбается, чувствуя как у горла вибрирует и дрожит от напряжения и все же находит в себе силы, чтобы выпрямить спину. не последнюю помощь в этом оказывает робкий стук в дверь и чанук поправляет перекрутившийся ремешок часов, прежде чем открыть ее. на пороге робко и нерешительно мнется все тот же стажер.

— простите, — он кланяется, немного неуклюже пошатываясь и поднимает взгляд куда-то за плечо чанука. он знает куда тот смотрит, но не собирается комментировать нахождение оператора в своем кабинете примерно никак, — директор чхве искал вас. сказал, что если вы закончили, то будет здорово, если вы успеете на собрание с инженерной группой.

— они уже приехали? — чанук немного хмурится и смотрит на часы. припоминает мероприятие, которое хотел бы избежать. воспользовавшись съемочным процессом. за годы работы он успел понять, что скучнее общения с инвестиционным комитетом бывают только летучки связанные с рассмотрением строительных бюджетов, — сейчас приду. спасибо.

стажер уходит, а чанук только кивает чонсоку на дверь, со слабой улыбкой. хорошее нужно дозировать порциями. и основная припасена до вечера.

в оставшееся время они не пересекаются, только позже, закончив с собранием, чанук узнает о секретаря мин, что съемочная круппа отсняв необходимый материал, закончила работу в их в офисе и уже некоторое время как уехала. всего пару минут он чувствует легкую досаду от того, что не смог еще раз увидеть своего парня, но решает отвлечься на рабочие задачи, чтобы скоротать время до вечера.

чанук не соврет, если скажет, что сегодня между ними залегло непривычное напряжение. то, которое не приходилось испытывать давненько. это вызывало приятную, но все же излишнюю нервозность. любые отвлеченные темы казались странными и неуместными. не снимать себя костюм после работы еще страннее, чанук ужинает, неловко придерживая галстук, чтобы не давать тому окунуться в тарелку и чувствует себя катастрофически смущенно, когда они оба почему-то пытаются делать вид, будто бы все идет как надо.

ему хочется шутить о том, что он вдруг стал ощущать себя неловким старшеклассником на первом свидании, а вовсе не тем, кто проводит время рядом с партнером, с которым связывает не один год. к счастью, он не успевает и чонсок берет инициативу на себя. чанук не сопротивляется, склоняясь вслед за натяжением галстука и ловит чужие губы своими. мягко и тепло.

мозг отказывается вспоминать какого это было раньше. так же волнительно? будто перед очень важным экзаменом.
в то время, как тело помнит все почти интуитивно и чанук себя остановить не пытается. на этот раз нет необходимости. не будет посторонних, коллег, стажеров, ограниченного времени. будет только это знакомое чувство ударов тока глубоко под раскаленной кожей.

будет нарастающее тепло чонсока, крепко сжатое в ладонях, смело и без помех забравшихся под слои одежды, и его прерывистое неровное дыхание, которое липнет к коже.

— пойдем.

хрипит требовательно куда-то между ухом и углом нижней челюсти, утягивая за собой, в недра квартиры, в спальню, даже не глядя под ноги, лишь надеясь на то, что сэми не начнет путаться под ногами именно сейчас, сбивая весь настрой.

когда-то это казалось чем-то смешным и нелепым. настраиваться на секс. когда-то, когда они лишь узнавали друг друга, будучи моложе, хватало маленькой искры у открытой лужи с керосином, для того, чтобы вспыхнуть и насладиться фейерверком. сейчас все стало сложнее. стало ясно, что любое неловкое движение, слово может испортить все.

сегодня, все совсем не так.

чанук чувствует себя моложе лет на пять, когда делает шаг к кровати, сильно прижав чонсока к себе.
чувствует, что несмотря на полноценный рабочий день, понедельник, так себе результаты собраний, у него достаточно настроения и сил, чтобы стянуть с чонсока так сильно мешающую ему одежду и скользнуть руками по горячей светлой коже.

удивительно, как запросто реагирует собственное тело только подтверждая все ощущения. сегодня именно тот день, когда все их возможности и желания сошлись на одной горизонтальной плоскости.

чанук все еще помнит, на рефлексах что нравится чонсоку и повторяет за собой прошлым, будто вновь жадный до знаний и чужих прикосновений. очень важных и необходимых ему именно сейчас, именно в том количестве в котором их дают.

жизненно важным ощущается желание ловить ртом сбитое, надломленное чужое дыхание, склоняться ниже, требовательно цепляясь пальцами за упругое бедро, подталкивая его дальше, выше на подушки, освобождать от неудобной, ненужной, неуместной ткани, между. одна тряпка, вторая, третья, дрожащими пальцами позволять ослабить свой галстук и повторить ровно тоже самое со своей собственной.

— потерпи, чон-а~, — просит осипло, в очередной раз склоняясь над припухшими от поцелуев губами, — немного, — втолковывает настойчивым, хриплым шепотом, постепенно теряющий связь с реальностью, чувствуя как кожа ярко вспыхивает и краснеет ожогами, там где его касается чонсок, заставляя выдержку накопленную, испаряться быстрее спирта на открытом воздухе. он касается его, с начала осторожно, но теряя терпение, давит. в раскаленную кожу, куда-то в ямку между шеей и плечом шепчет еще и еще.

— дыши глубже, — просит, смахивая с его висков проступившие капли испарины, собирает с плеч губами и обнимает его только крепче.

он его любит. в такие моменты понимает это как-то по-особенному ярко. когда убеждается насколько сильно доверяет ему чонсок, позволяя выжимать остатки сил и голоса, оставлять на прозрачной, нежной коже следы рук и губ.

он его любит. особенно сильно, когда может поймать на себе влажный расфокусированный взгляд, когда может почувствовать как напрягается и дрожит тело, сбрасывающее накопившееся напряжение, будто лопнувшая струна на последнем аккорде.

он его любит. даже когда силы покидают и кроме звона в ушах и приятной дрожи в конечностях ничего не сотается. ни мыслей, ни сомнений, ничего.

он. его. любит.

он слышит глухие удары пульса в ушах, тянет густой, горячий воздух носом и прикрывает глаза.

после всего случившегося усталость наваливается как-то сама собой, будто напоминая, что это всего лишь понедельник, что утром им предстоит ранний подъем и очередной взвод пружины, чтобы продержаться до пятницы.

чанук старается об этом не думать, касаясь ладонью плеча чонсока, что устроился у него под боком и прижимается губами к чужому взмокшему лбу. клонит в сон. а перестать касаться друг друга не получается, молча, устало, едва-едва. он чувствует как кончики его пальцев обводят узоры чернил на ногах, тут же вспоминая о том, что они там вообще есть. плеча. чанук подкладывает под голову ладонь и лениво улыбается, точно так же как это делает сэми. хорошенько налопавшись корма, слишком сыто.

и в отличие от почти бессонной ночи у родителей, даже не замечает как проваливается в темноту.

— маленький манипулятор, — ввалившись на кухню рано утром, чанук кряхтит осипшим голосом, когда их кот принимается с неистовым рвением терпеться о ноги и кричать, так голодно, что впору дать ему оскар, — наступлю, иди. давай.

ногой осторожно отодвигает пушистое препятствие, которое не оставляет попыток и все еще крутится рядом, менее настырно, но все же предпочитая оставаться в поле зрения, пока оба они на кухне, а вдруг что-то перепадет...

— доброе утро, — сонным полушепотом, — ты как?

пока чонсок возится с завтраком, чанук подходит ближе, ладонью накрывает чужую поясницу, растирая и надавливая. если честно, он не был уверен до конца в том, что не перестарался прошлой ночью, с непривычки, но если судить по умиротворенному лицу ли и отсутствию проклятий на роду чанука, то можно подумать, что все прошло хорошо. он расслабляется, на секунду, позволяет себе ткнуться слепо в шею чонсока и тут же заставляет себя выпрямить спину, потому, что кажется именно к в таком положении чанук способен уснуть еще раз. плевать, что стоя.

— мне нужен кофе... будь добр, пусти мне его по вене, — чуть более живее, заглянув в содержимое сковородки и потянув воздух носом. до него будто бы только сейчас дошло, что поесть после вчерашнего было бы не лишним.

— да нет, планов не было. я хотел купить путевки на подарок, но это можно сделать и через интернет.

чуть позже, когда сон постепенно отпускает чанука из цепких лап, он приходит в себя, благодаря сытному завтраку и кружке кофеина. все возвращается на круги своя. они снова общаются на привычные, безопасные темы. планы на выходные, работа, быт. в этом чанук мастер. он рассуждает о том, что работа чонсока кажется интересной, но ненормированный график это что-то с чем-то. снова вспоминает как сам поучаствовал в его рабочем дне, на этот раз без стеснения и неловкого флирта, но с красочным рассказом того, почему все так сложилось и, что скорее всего его офисный приятель должен еще порадовать его своим появлением в гипсе.

— какое еще шоу?

под конец недели чанук вдруг находит себя в странном положении. он ходит на планерки, общается с начальством, выполняет свою работу и готовится морально к тому, что в эти выходные корпоративной пьянки ему избежать не дадут и даже тот факт, что она оказывается выездной удивляет не так сильно. кажется одна такая несколько месяцев назад случилась в пусане и только боги знают каких трудов стоило чонсоку не убить его после, потому что звонить среди ночи с просьбой его забрать. нет. не из бара в сеуле. да, пусан. нет, не шучу... — так себе идея как не крути. эта история навсегда похоронена в недрах памяти и чанук позволил ей всплыть однажды, в узком кругу друзей, в качестве пикантного семейного анекдота.

— это скорее тим билдинг, просто под камерами.

все же хёну повезло и обошлось без гипса, даже без трещины. лишь небольшое растяжение связок и ушиб локтевого сустава, но примерно до среды он таскался в офис в этом дурацком бандажом и всячески ссылался на неудобства при любом удобном случае, стараясь избежать лишней работы.

— ты мне скажи, это возрастное или что? — чанук недоумевает, когда выходит из машины, чтобы купить кофе и еды в дорогу. им предстоит проделать неблизкий путь длинною в пару часов до борён, — что его так потянуло на вот это все?

— он молодится. пытается быть в тренде, дай старику порадоваться, — хёну в отличие от чанука к любым инициативам начальника относится с энтузиазмом и почти всегда вписывается в любые авантюры, оставляя роль брюзги товарищу.

— так радовался бы там себе сам, зачем других вмешивать?

— ну одному интересно, подчиненные должны оценить его гений. ты же оценил? — друг смеется, высовываясь из окна автомобиля и тычет пальцем в небольшую табличку с меню придорожного ресторанчика.

— ты про рекламу? нет, — чанук отрезает коротко и склоняется у окна заказов, чтобы продиктовать кассиру небольшой список блюд в дорогу.

— а я слышал, что да, — хёну противно хихикает и чанук не предвидит за этим мерзким смешком ничего хорошего, — слух один ходит. говорят, менеджер чжи в перерыве между съемками сидел в закрытом кабинете с оператором. какой скандал... чонсок приезжал, да?

чанук на это лишь хмыкает, забирая у кассира большой пакет с провизией и забирается с ним обратно, в машину. роль водителя снова досталась ему. приятель любезно уступил руль, вновь сославшись на все еще больное запястье.

— если бы отдел любил тебя чуть меньше, давно бы уже растрепали всем, а пока только только самые невинные предположения. крошка стажер так тебя защищал. что вы, менеджер чжи не такой человек, он бы никогда. он не такой, — хёну все не унимается, шаря рукой по пакету, выуживая от туда свой заказ, — я уж не стал рассказывать ему как его обожаемый менеджер, не только  закрывается в кабинете с оператором, но еще и много чего с ним делает.

— спорим, если я тебя выкину по дороге до борён, никто не заметит?

— заметят пустое место в курилке.

вообще-то хёну никогда не говорит все эти гадости всерьёз. когда привыкаешь к его юмору, становится не так сложно переваривать его общество. чанук к нему привык. за все то время, что он проработал в фирмах, чанук никогда не старался афишировать свою личную жизнь и их отношения с чонсоком, потому, что помимо их общих друзей и семьи никого все это касаться не могло. хёну стал первым и единственным человеком с работы, кто был в курсе и то, лишь своему невероятному таланту влезать людям под кожу. так единожды наблюдавший чонсока за рулем машины, в которую поддатый чанук сел, после корпоратива и позже, ввалившись к нему домой без приглашения, встретившийся с ним же нос к носу, гордо заявил: "а я сразу все понял". чанук, готов был спорить, что нихрена он не понял. но стоит отдать ему должное, несмотря на свой характер о действительно важных вещах молчать он умел.

дорога до борён заняла почти два часа. директор в этот раз переплюнул сам себя, арендовав ханок и организовав настоящие съемки. не рекламы, где кроме чанука, оператора и еще одного человека не было никого в небольшом тесном кабинете, здесь развернулась целая площадка, именно такая какой ее обычно показывают в ток-шоу.

— ничего себе, — выдохнул чанук, паркуя машину неподалеку и вытряхивая себя на улицу. он даже забыл как сильно был возмущен подобного мероприятию, с таким любопытством рассматривая происходящее. даже не сильно удивляется, замечая вдалеке чонсока. кажется начальник снова обратился в их контору. не удивительно.

— о, смотри, ты сегодня с поддержкой, — бормочет хёну, подхватывая чанука под локоть и волоча за собой, — пойдем, поздороваемся.

запах хлорки преследует чанука. он пропитывает одежду, оседает белым мутным слоем на волосах, плотно забивает нос и кажется, что даже на языке ничего, кроме этого противного резкого привкуса не остается. он не знает куда от этого девать, да и по большому некуда. поэтому лишь крепче держится руками за спасательный жилет, когда видит, как секретарь мин рассыпается в искреннем смехе, оголив ровный ряд зубов.

сейчас.

вместе с пониманием приходит вода. она падает на голову с высоты нескольких метро и снова дарит запах хлорки. если честно, следить за происходящем не так просто. он лишь успевает протереть глаза от попавшей в них воды и только тогда понимает, что соседнее с ним место снова пустеет. кажется ынепа снова отправили в бесславный полет над бассейном, чем вызвали еще один приступ гомерического хохота. 

— я сейчас помру... может, попросить у президента пощады? — жалобно стонет хёну — второй по числу запусков в бассейн, после многострадального стажера.

— ты же говорил, дать ему возможность порадоваться, — ехидно напоминает ему чанук, набросив на голову полотенце. секундой ранее он безуспешно пытался вытряхнуть из ушей воду, но сдался раньше, чем почувствовал облегчение.

— да, но это уже ни в какие ворота. дай мне тоже, — коллега тянется рукой к термосу, что великодушно оставляет чонсок, но не успевает даже дотронуться до посуды.

— отвали, — чанук успевает одернуть руку и приложиться к горлышку. это и правда помогает, он чувствует, как дрожь, пробравшая его до самых костей отступает и все тело постепенно отогревается. быть может, даже не из-за чая и коньяка, а от самого акта проявленной о нем заботы. в этом небольшом, секундном жесте и правда  хранится слишком многое. однако, не покидает мысль о том, что чонсок что-то да знал... мог бы и предупредить, быть может тогда чанук смог бы отвертеться от происходящего, сославшись на простуду. и даже впервые за годы работы открыл больничный. но предупреждений и намеков не было.

избежать бассейна, как и последующих экзекуций не получается, но признаться честно, после того как его хорошенько облили, разгадывать шарады и пытаться включиться в игры несвязанные с водой оказывается намного проще. к концу, бесконечного забега, становится даже теплее. наградой всем за страдания становится ужин, который все коллеги поглощают с завидным аппетитом. если прислушаться к разговорам, то кажется, будто бы все происходящее людям понравилось. даже чанук находит это забавным, в конце-концов, куда интересней, чем обычные их пятничные попойки. стыдно это признавать, но в какой-то момент он ловит себя на том, как искренне смеется над очередной проскользнувшей шуткой о летающем стажере. парню по-всей видимости немного неловко, он трет краснеющие уши и стыдливо склоняет голову каждый раз, когда кто-то напоминает ему как неловко он свалился в бассейн уже без посторонней помощи.

— кому-то надо было быть главным героем, — жмет плечами чанук, цепляя еще немного мяса себе в тарелку, — ты хорошо справился.

— думаете, сонбэним? — лицо парня ненадолго просветляется, кажется, что ему становится чуточку легче. его хлопают по плечам и хвалят, а он в свою очередь расцветает, принимая поздравления и разливает всем немного соджу, — спасибо...

все это время съемочная группа не разбредается. чанук временами оборачивается через плечо, но не слишком часто, чтобы посмотреть на чонсока, который все это время находится рядом, но будто в зазеркалье. где-то там, в темноте, по ту сторону от выставленного света. он щурится, но едва ли успевает что-то рассмотреть. так вот в чем заключается его работа? так он проводит часы и дни, когда они расходятся каждый по своим миркам. это интересно.

— спасибо вам за работу, — чуть ближе к концу застолья он решает подняться с места, прихватывая со стола несколько кусочков хорошо обжаренной свинины, обернутые в виноградные листья и идет ближе к людям за камерами. чанук впервые за все время четко ловит взгляд чонсока и склоняет перед ним голову, протянув еду ему и его коллеге, с которым они болтали еще днем, — поешьте тоже.

подобный жест не вызывает лишнего замешательства, лишь шквальный гул благодарностей и вот уже остальные коллеги чанука, поднимаются с мест, чтобы подкормить съемочную бригаду. он остается собой даже немного горд.

— совсем не могу уснуть. хотя казалось бы..., — честно признается чанук. когда его ловят за поздними прогулками. по всем правилам, он должен был уснуть без задних ног, практически в ту же секунду как голова коснулась подушки, но сна не было. он чувствует себя хорошо уставшим, но недостаточно вымотанным. поэтому, смыв с себя слой хлорки вышел на прогулку.

он радуется про себя, случайно обнаружив чонсока. одного, без аппаратуры и вездесущих коллег. и садится в соседнее с ним кресло.

— признавайся, ты знал, что меня ждет? — интересуется, протянув к нему руку, чтобы добыть из цепких пальцев открытую бутылку пива. ему все равно кто и что подумает, если увидит со стороны, как он отпивает с одного горла. он слишком утомился выискивать пространство для маневров, да и все, кому хоть немного может быть любопытно, давно дрыхнут без задних ног.

— мог бы и предупредить, — добавляется с легкими нотками упрека, но быстро сдается, выдавая смешок, — с ума сойти... вода была такой холодной, я ведь могу простыть.

— поэтому надо выпить лекарства, для профилактики, — голос хёну прорывается сквозь сонную тишину. он появляется на террасе укутанный в плед и громко шаркающий ногами, не удосуживаясь оторвать пятки от пола, — я нашел в номере аптечку, но если в понедельник у меня появится хоть намек на простуду, я уйду на больничный. добрый вечер, чонсок-щи~

— а как же место в курилке? — похоже чануку придется смириться, что спокойного разговора один на один до того как они вернутся домой не случится.

— да черт с ним, не помрут без меня, — хёну кряхтит, опускаясь на свободно место и быстро осматривается по сторонам, — есть еще бутылочка? так не хочется ложиться спать так быстро. хороший день.